Чиновницы в два раза чаще считают взятки проблемой, реже рискуют должностью и участвуют в махинациях.
Учёные НИУ ВШЭ провели эксперимент среди госслужащих и сотрудников бюджетных организаций, работающих в системе госзакупок в России, с целью исследования гендерной разницы в восприятии коррупции.
Выяснилось, что многие женщины, отвечающие за осуществление закупок в организациях-госзаказчиках, считают коррупцию препятствием на пути экономического развития. В отношении мужчин аналогичных данных выявлено не было. Полученные результаты распространяются не только на рядовых сотрудников, но и на женщин-руководителей.
По данным зарубежных исследований, женщины могут быть менее склонны к коррупции, чем мужчины. Это касается как потенциального участия в нелегальных практиках, так и отношения к взяткам, на которые более охотно идут мужчины. Соответствующие исследования проводились, например, среди мужчин и женщин-мэров в Бразилии, среди мужчин и женщин-менеджеров фирм в Восточной Европе.
Ученые описывают несколько обстоятельств, которые могут быть причиной гендерной разницы в склонности к коррупции и её восприятия. Так, например, считается, что женщины в целом менее склонны к риску, чем мужчины, поэтому их участие в рискованных противоправных действиях менее вероятно.
В одном из исследований также предположили, что женщинам могут меньше доверять партнерам в коррупционных сделках. В другой работе упоминается возможность большей честности женщин по сравнению с мужчинами и их способность, соответственно, к более «честному» государственному управлению. Кроме того, ученые обращают внимание на гендерные стереотипы — от женщин могут априори ожидать более ответственного и порядочного поведения, чем от мужчин, что может предотвращать их коррупционное поведение.
Недавние исследования выявили влияние институционального и культурного контекста на связь между коррупцией и гендером. Например, женщины могут быть менее толерантны к коррупции в Австралии, а в Индии, Индонезии и Сингапуре это не зависит от гендерной принадлежности. Также гендерный разрыв в восприятии коррупции есть в демократических обществах, в то время как в автократических режимах он мал или вообще отсутствует.
С одной стороны, наша страна всё ещё остаётся в ряду развивающихся, где коррупция представляет проблему. С другой стороны, в России работает электронное правительство и обеспечена высокая прозрачность государственных расходов.
«Масштабы внедрения информационных технологий позволяют контролировать активность госзаказчиков и создают технические предпосылки для ограничения коррупции, чего нет во многих развивающихся странах», — комментируют авторы исследования.
В фокусе внимания ученых — сфера госзакупок, поскольку в ней госслужащие непосредственно вовлечены в распределение государственных средств. Несмотря на большое число научных работ в области коррупции, по мнению авторов, существует недостаток исследований, показывающих различия чиновников в их отношении к нелегальным практикам, а также то, какие группы госслужащих могли бы внести наибольший вклад в антикоррупционную борьбу.
Предыдущие исследования базировались в основном на опросах граждан и представителей фирм, а также на лабораторных экспериментах, в которых, например, могли принимать участие лишь студенты университетов.
Изначально ученые собрали список электронных адресов специалистов по закупкам из более чем восьми миллионов объявлений о тендерах, проводившихся в России в 2014-2016 годы. Источником данных послужил официальный сайт для госзакупок. В процессе работы было отобрано около 130 000 адресов специалистов, которые представляли разные уровни государственной власти, от федерального до муниципального и имели достаточный опыт работы в сфере госзаказа — участвовали в минимум десяти закупках за указанный период.
По отобранным адресам в январе 2017 года были разосланы приглашения к участию в исследовании на онлайн-платформе Anketolog. Учёные получили отклик от 1251 респондентов, среди них около 28% составили мужчины. В выборке представлены как обычные штатные сотрудники — «специалист (менеджер)» (52%), так и имеющие руководящие должности — «руководитель отдела» (28%), «руководитель департамента» или «заместитель руководителя организации» (20%).
По сферам организации опрошенные разделились на: государственное управление (27%), здравоохранение (13%), образование (33%), другое (27%).
Анализ выборки показал, что женщины гораздо реже занимают руководящие должности при одинаковом в среднем с мужчинами опыте работы. Также в целом они старше по возрасту и чаще работают в небольших организациях с муниципальным подчинением. Больше всего женщины представлены в образовательной сфере, меньше — в сфере государственного управления, а сектор здравоохранения, как отмечают авторы, гендерно сбалансирован.
В ходе исследования авторы использовали технику «списочного эксперимента» (list experiment), позволяющую получить правдивые ответы на вопросы, которые для респондентов могут быть чувствительными и порождать желание уклониться от ответа.
В рамках данной методологии респонденты разбиваются на контрольную и экспериментальную группы. Всем респондентам предлагается указать не какие, а сколько из предложенных утверждений являются верными. В список для контрольной группы включаются нейтральные утверждения. А в список для экспериментальной группы к этим нейтральным утверждениям добавляется одно чувствительное, которое является предметом исследования.
Дальнейший анализ строится на сравнении средних показателей для экспериментальной и контрольной групп и исходит из того, что при случайном отборе респондентов разница между этими средними показателями будет отображать в экспериментальной группе долю тех, кто включил в свой ответ чувствительное утверждение. При этом участники эксперимента могут не опасаться за анонимность и безопасность, так как исследователи не могут узнать, выбрал или нет конкретный респондент чувствительное утверждение.
В ходе описываемого исследования респонденты были разделены на контрольную и три экспериментальные группы. В анкете был сформулирован вопрос: «Исходя из Вашего опыта, сколько из перечисленных ниже факторов создают проблемы для развития системы госзакупок в России. Речь идет не о том, какие факторы создают проблемы, а сколько их».
Результаты показали, что в целом 25% респондентов считают, что на сферу госзакупок негативно влияют неформальные связи, 29% — коррупция среди заказчиков и 42% — коррупция среди поставщиков.
Что касается выявления гендерных различий в восприятии коррупции, то учёные выяснили следующее: 21% мужчин-респондентов видят проблему в неформальных связях, 18% — в коррупции среди заказчиков и 23% — в коррупции среди поставщиков. Для женщин эти цифры выше и различия статистически значимы — 27%, 32% и 46%, соответственно.
В итоге женщины в испытуемых группах указывают на коррупционный фактор в 1,8-2 раза чаще, чем мужчины.
Эти результаты, по мнению учёных, позволяют говорить, что значительное число женщин-госслужащих считают коррупцию проблемой в развитии сферы госзакупок, в то время, как в отношении мужчин это не очевидно.
Также исследователи отдельно провели анализ для специалистов, занимающих высокие должности. Выяснилось, что 24,3% высокопоставленных служащих-женщин из сферы госзакупок считают проблемой коррупцию среди заказчиков, 25,5% — неформальные связи и 56,2% коррупцию среди поставщиков. Для мужчин эти показатели, соответственно, — 2,1%, 13,4% и 47,5%.
«Результаты указывают на то, что на высоких должностях женщины воспринимают коррупцию в качестве проблемы, идущей с двух сторон — от заказчиков и от поставщиков, в то время как мужчины-руководители этого не признают», — комментируют ученые.
И если на рядовых должностях в целом как мужчины, так и женщины могут считать коррупцию злом, на уровнях выше негативное отношение обнаружено только у женщин.
Исследователи отмечают, что все опрошенные склонны возлагать ответственность за коррупцию на поставщиков. Однако когда мужчины получают повышение, они чаще винят в коррупции поставщиков по сравнению с женщинами, выросшими в должности. В рамках опроса женщины-руководители указывали на коррупцию среди поставщиков примерно на 15% чаще, чем женщины на рядовых должностях. В тоже время для мужчин этот разрыв составлял более 40%.
В целом анализ показывает, что женщины на всех уровнях считают негативным фактором коррупцию поставщиков, но также, в отличие от мужчин, признают и наличие коррупции среди заказчиков.
Несмотря на то, что коррупция вездесуща, чиновники не всегда могут осознавать её в качестве препятствия для экономического развития, и, соответственно, — вносить свой вклад в борьбу с ней.
«Но, если есть группа представителей государственных органов, которые признают проблему, то эта группа может быть настроена на поддержку антикоррупционной политики», — считают ученые.
Гендерную разницу в отношении к коррупции можно объяснить с разных точек зрения — женщины могут быть менее склонны к риску, и от них может требоваться больше усилий для достижения высоких должностей, которые тем самым становятся для них более ценными. На последнее указывает и вновь проведенное исследование — женщины-респондентки чаще работают в маленьких организациях, действующих на муниципальном уровне, и реже имеют высокие должности.
Это, по мнению ученых, говорит о том, что элементом антикоррупционной политики может стать создание возможностей карьерного продвижения для должностных лиц, которые ценят свой карьерный путь и менее склонны к риску.
Результаты исследования опубликованы в Journal of Economic Behavior and Organization.